вылетел наружу. Поймать его не удалось. Тогда обозленные разбойники вывели, ругаясь и пиная ногами, беднягу осла и взвалили на него всю поклажу.
Долго петляли разбойники по непроходимым горным тропам, огибая большие селения. Луций просто погибал под непосильным грузом награбленного. Он сбил копыта и натер спину. К счастью, достаточно отойдя от города, шайка решила спуститься с горы и завернуть в многолюдное село, где шумел большой базар. И Луций решился воззвать к людям. Он остановился, уперся всеми четырьмя ногами в землю и широко разинул пасть.
«Во имя божественного Цезаря, помогите! Хватайте разбойников!» — хотел крикнуть он. И во всю свою ослиную глотку возопил:
— Иа-ааа! Иа-ааа!
Толпа шарахнулась от ревущего осла, а разъяренные разбойники так его отделали, что чуть не превратили шкуру в решето. После этого Луций уже не пытался упираться, а покорно тащился по узкой улочке между утопавших в зелени садов небольших домиков. В одном месте над низкой оградой поднимался пышный розовый куст. Луций потянулся было к усеянным росой цветам, как вдруг представил себе, что случится, превратись он на глазах разбойников из безобразного осла в совершенно нагого юношу. Да они примут его за колдуна или соглядатая и тут же забьют до смерти! Еще не забылись недавние побои, и Луций постарался не смотреть на спасительный куст.
И снова пришлось ему брести под палящим солнцем, сбивая копыта об острые камни. Ноги подгибались. Спина ужасно чесалась. Бока ныли от палочных ударов. А тропа вилась все выше и выше в гору. С правой стороны нависала гладкая скала, а сразу по левую сторону тропа обрывалась в пропасть. На самом дне шумел скрытый в тумане брызг быстрый горный поток. Луцию ужасно мешала идти непомерная поклажа. Перекинутые через спину тюки терлись о скалу. Каждую минуту он мог сорваться в пропасть и разбиться. Но вот тропа стала чуть шире, и Луцию вдруг пришла в голову отличная мысль. Надо притвориться совсем обессиленным, рухнуть на землю и не вставать, невзирая ни на какие уговоры и побои. Тогда, может быть, разбойники оставят его здесь и уйдут. Так он и сделал. С протяжным хрипом опустился сначала на задние ноги, а потом и вовсе повалился на бок, сбросив с себя тяжелые узлы.
Разбойники остановились. Они пинали осла ногами, тянули за узду, за уши и даже за хвост. Луций все терпел и лишь изредка судорожно дрыгал ногами, стукая копытами о камни, изображая последние предсмертные судороги. Вот-вот его оставят в покое!
— Да, — проговорил один из разбойников, — скотинка подыхает.
— Жаль, — откликнулся другой. — Придется сбросить этого нерадивого осла в пропасть, а поклажу нести на себе.
Сбросить? В пропасть? Луций тут же забыл об усталости, о желанной свободе и поспешно вскочил на ноги. Теперь он старался вовсю, бойко стучал копытами и, пофыркивая, трусил по крутой тропе. На счастье, дорога пошла под уклон. А вскоре их небольшой караван остановился перед входом в огромную пещеру. Это и было логовище разбойников. Окруженная неприступными скалами, провалами и ущельями, пещера скрывалась в тени высоченной поросшей лесными чащобами горы.
Сняв с осла свою добычу, разбойники унесли ее в пещеру. А Луций, наконец-то освобожденный от поклажи, упал на землю и принялся кататься в пыли. Он чувствовал, как уходит усталость и одолевает просто зверское чувство голода. Вокруг из каменистой почвы торчали лишь пучки жухлой, спаленной солнцем травы да кое-где торчали кустики пыльных колючек. Превозмогая отвращение, Луций хрустел колючками, искалывая до крови губы и набивая этой ужасной пищей пустой желудок. Из пещеры доносились веселые возгласы, выплывал дым очага и дурманящий аромат жареного мяса. Луций подошел поближе ко входу и, раздувая ноздри, с жадностью вдыхал чудесный запах настоящей человеческой пищи. В этот момент из пещеры выскочил громадный лохматый пес и, урча, принялся грызть вкусно пахнущую мясную кость. Он неодобрительно поглядывал на осла и злобно рычал, стоило тому только взглянуть в его сторону.
«Эх, — вздохнул Луций. — Лучше бы уж мне превратиться в собаку. Ей хоть достаются объедки со стола».
Солнце зашло за гору, и тут же на землю упала ночь. На небе высыпали крупные звезды. Из пещеры, кряхтя, выбралась крохотная сгорбленная старуха. Седые патлы ее свисали чуть ли не до колен. Она напоминала трухлявый пень, поросший серым мхом. Старуха хлестнула Луция прутом, подогнала к сломанному дереву и крепко привязала крученой веревкой. Так до утра и простоял Луций, то засыпая, а то вздрагивая от доносившегося из чащобы волчьего воя. Из ущелий поднимался сырой ночной туман и, оседая на боках и спине, холодил намокшую шкуру.
Глава пятая
Побег
Рассвет Луций проспал. Его разбудил назойливый луч солнца, попавший точно в ноздрю. Луций громко фыркнул и помотал головой. «Осел даже чихнуть по-человечески не может!» — с горечью подумал он.
Внизу, на тропинке, ведущей к пещере, послышался шум, раздались грубые голоса и женский плач. Осел насторожил уши и вытянул шею, стараясь разглядеть, что там происходит. Привязанный, он не мог сделать и шагу. Вскоре из-за скалы вывалилась толпа разбойников. Они тащили за собой совсем юную девушку. Из пещеры выглянула старуха.
— Эй, старая карга! — крикнул один из разбойников. — Принимай нашу добычу. Это дочь богатого человека. Мы получим за нее хороший выкуп. Глаз с нее не спускай!
И они уволокли девушку в пещеру. Старуха отвязала осла, ни с того ни с сего стегнула его веревкой и скрылась во мраке пещеры. Луций осторожно подошел поближе и прислушался. До него донеслись причитания девушки:
— Ох, я несчастная! Из дома, где меня лелеяли, как драгоценность, где слуги выполняли любое мое желание, попала я в мрачную темницу и превратилась в рабыню! О, дорогие мои родители, о, любимый жених, где вы?
Луций переполнился жалостью к прекрасной девушке и почувствовал, как из глаз его выкатились две большие слезы. Забывшись, он сунул было голову в пещеру, когда навстречу ему вывалилась толпа разбойников с заткнутыми за пояс топорами и короткими мечами. Грубо оттолкнув осла, они посыпались вниз по узкой тропе.
— Старуха! Жди нас к вечеру с богатой добычей! Да про еду не забудь. Не то поджарим да съедим тебя вместо жаркого! — крикнул предводитель.
— Или зажарим на вертеле осла! — добавил другой разбойник.
С хохотом они скрылись в чаще. Старуха с ворчанием выползла из пещеры и поковыляла по склону, собирая хворост для очага. Луций остался один, без присмотра.
«От разбойников всего можно ожидать, — размышлял он. — А вдруг и впрямь решат зажарить меня? Нет, надо бежать,
